Индусы называют этого кого-то Пракрити — Природой Бытия (см., например, «Бхагавад Гита», 3.27).

Далее в своём монологе Цзыци, продолжая рассказ об этом феномене, названном им «Небесная Флейта», объясняет, как «звучит» наш ум, являющийся лишь одним из её «отверстий».

Большие знания подобны конскому стойлу: хоть и кормят, но попахивает навозом застарелых догм и нет возможности выйти за рамки картины миры, выстроенной годами трудов и забетонированной огромным количеством вложенной в этой ментальной энергии.

Человек либо сам выжжет себя изнутри, растрачивая жизненные силы в тщетных попытках доказать что-то тем, кто его даже не слышит, либо его «сожгут» (раньше это делали и без кавычек) оппоненты с более сильным, как теперь говорят, административным ресурсом.

В процессе бодрствования силой осознанного намерения мы можем постараться выйти из процесса постоянного восприятия реальности своего ума (успокоив мысли и отключившись от чувственных ощущений), — например, так делают в медитации.

Но во сне наше восприятие, лишённое этого осознанного устремления, остаётся внутри реальности ума, как машина без водителя, оставленная на ночь в гараже. Поэтому реальность наших снов и соткана во всевозможных переплетениях лишь из того, чем наполнен наш ум. Увидеть там что-то иное так же маловероятно, как утром на видеорегистраторе оставленной в гараже машины обнаружить запись африканского сафари.

Пока оно не начало напоминать о себе болезнями, человек не склонен прислушиваться к своему телу, часто игнорируя его базовые потребности и лишь используя его как инструмент для реализации устремлений своего ума.

Полагая, что мысли и идеи, которые они порождают, есть результат их волевого усилия, люди изнуряют себя в попытках заставить свой ум что-то придумать, не подозревая, что приходящее нам в голову нами не контролируется, а есть просто мелодия Небесной Флейты. А волевое усилие нужно лишь для того, чтобы сосредоточиться и настроиться на нужный мотив в гаме всевозможных внешних и внутренних шумов.

Наши эмоции и желания не только меняют наше восприятие, становясь теми розовыми или тёмными очками, через которые мы видим реальность, но часто покушаются и на самое святое — наши убеждения и принципы, непринуждённо манипулируя ими в собственных интересах. Люди простые этого даже не замечают: для них всегда правильно то, что им выгодно или приятно. Тот же, кто уже стал гуру осознанности и замечает, что ему иногда хочется чего-то «неправильного», не замечает другого — своего желания быть «правильным» соответствуя каким-то внешним или внутренним идеалам, и то, как это желание формирует его принципы.

Ведь, в своих подсознательных проявлениях будучи в разы стремительней, ум, как ловкий напёрсточник, дурачащий незадачливого наблюдателя нашего рефлексирующего «я», даёт вам осознать и заметить лишь то, он хочет, чтобы вы заметили. А потому действительно распознать некоторые из его фокусов станет возможно, лишь когда этот напёрсточник, постарев, потеряет былую стремительность и в целом интерес к тому, чтобы дурить вас низменными страстями и возвышенными устремлениями, или если вы выбьете это из него дубиной непритязательности, свяжете его верёвками добродетелей и успокоите регулярной медитацией.

Впрочем, не факт, что он позволит с собой это сделать. Поэтому я частенько завидую тем, чей бравый, подкаченный ум-напёрсточник дурит их иллюзиями, помогающими совершенствоваться, побуждая их жить в отшельничестве, неделями голодать, сутками напролёт медитировать и потому порой достигать действительно выдающихся результатов, и пытаюсь пугать этими титанами самоистязания внутреннего ребёнка своего гедонистического ума, грозя, если он не угомонится, увезти его туда, где нет женщин и интернета. Но он уже давно не боится и лишь показывает мне язык — так же как и вам в некоторых комментариях 😜

Законы материального мира диктуют нам, что для выживания нужно стремиться превзойти других и уметь преодолеть себя, к чему наш ум, будучи просто механизмом, это выживание обеспечивающим, беспрестанно — чисто механически — нас и побуждает.

Вариться в компоте своего ума, бултыхаясь там, как кусочек морковки, под действием пустых, вздувающихся и схлопывающихся пузырей своих устремлений и страстей, и есть суть жизни в человеческом теле, само проживание которой и создаёт предпосылки для смерти.

Пока у человека есть силы, он, связанный своими устремлениями, покорно следует за ними, находя в этом ощущение полноты жизни. Но в старости, когда запас жизненных сил уже не может поддерживать огонь страстей, без света которого жизнь тускнеет, теряя уютные краски осмысленности, а натужные попытки по привычке искать ощущение её полноты в уже не очень радующих наслаждениях и достижениях превращаются в непосильный подвиг или оборачиваются мучениями, человек, естественно, ощущает пустоту и бессмысленность своего существования. Конечно, за редким исключением тех, кто обрёл свой смысл за пределами материальных устремлений.

Музыкальный инструмент так устроен, что надо лишь дотронуться до струн, коснуться клавиш или подуть в него, чтобы как бы из ниоткуда возникла музыка — такая, какая соответствует устройству этого инструмента. Так же из ниоткуда, от чьего-то незримого воздействия, рождаются и наши побуждения — такие, что обусловлены дизайном индивидуальной судьбы и его воплощением в особенностях устройства личности.

Споры плесени уже есть, хотя и невидимы глазу, и достаточно, чтобы возникли определённые внешние условия (тепло и влажность), как плесень прорастает. Так же и в нашем уме уже заложены семена определённых поведенческих паттернов, склонностей и устремлений, хотя мы можем и не догадываться о их существовании. И достаточно лишь возникнуть необходимым условиям, чтобы они проявились как бы из ниоткуда.

Хотя Цзыци и говорит о внутренних органах, он, скорей, продолжает иметь в виду наши эмоции и побуждения, которые, согласно даосской теории Пяти Стихий 五行 (wǔxíng / усин), являются не более чем проявлениями энергий соответствующих внутренних органов.

И как лишены мы возможности сознательно управлять своими органами, так же и не способны мы усилием воли вызывать эмоции, а можем лишь, как выше в метафоре автора про плесень, создавать благоприятные условия для их возникновения — например, включить комедию в надежде, что удастся посмеяться, — или, как актёры из этой комедии, их имитировать. Для кого это не очевидно, попробуйте по собственной воле влюбиться в кого-нибудь «до мурашек», лучше всего — дабы совместить приятное с полезным — в того, с кем уже лет пять прожили вместе.

И лишь по примеру Цзыци с помощью медитации разотождествившись с этой телесно-эмоциональной машиной, которую мы считаем собой, и не будучи таким образом загипнотизированным мелодией устремлений и страстей, что выдувает из неё Тот, кто играет на Небесной Флейте, и можно убедиться в Его существовании.

Вариант более буквального перевода: «… так же растворится и твоя психика». Психика или ум, как я чаще это называю, есть, по сути, «программная прошивка» той телесно-эмоциональной машины, про которую шла речь выше, того скафандра индивидуальности, который надевает душа, выходя в этот мир. Соответственно, возвращаясь из него, она этот скафандр снимает, и бо́льшая часть его программной прошивки утилизируется вместе с «аппаратной» составляющей — физическим телом.

Вот только, если человек, как большинство из нас, безвылазно сидит в этом скафандре и не умеет посредством медитативных практик снимать шлем виртуальной реальности своего ума, его рефлексирующее «Я» настолько врастает в этот телесно-эмоциональный агрегат, что начинает отождествлять себя с ним, считая себя если уж не своим телом, то уж по крайней мере своей личностью — которая в сущности есть не более чем иллюзорный фантом, рождённый психической деятельностью ума. Но, привязываясь к ней, мы всю жизнь её «совершенствуем» и лелеем надежду забрать её «туда», думая, что пусть даже, покидая этот мир, придётся пожертвовать телом, но «себя» всё-таки хотелось бы сохранить.

Но поскольку, как говорит автор, психика растворится вместе с распадом тела, того «себя», кем человек считает себя, находясь в материальном мире, сохранить не удастся. Поэтому нет никакого смысла «прорабатывать» своих «тараканов» в надежде не иметь их в следующей жизни или, наоборот, гордится своими достоинствами, полагая, что будешь иметь их всегда, — ведь всё это не более чем временные свойства текущей личности, необходимые атрибуты той роли, что дана человеку в данном воплощении. И, когда роль сыграна, они сбрасываются, подобно тому как после спектакля актёр не только снимает костюм и смывает грим, но и выходит из своего сценического образа, возвращаясь к своему, скажем так, настоящему состоянию. И это настоящее состояние души, своё истинное «Я», уже не потерять — ведь Оно пребудет вечно.

Если всё-таки попробовать остановить себя в той бешеной скачке, где мы «во весь опор несёмся к концу», в омрачении полагая, что смысл её в достижении успеха, то становится не очень понятно, зачем всё это. В чём прикол этих «крысиных бегов» материального существования, где нет возможности ни гарантировать себе достижение желаемого состояния, ни, если это вдруг случилось, задержать своё пребывание в нём, а, как и всё сущее, едва достигнув в чём-то апогея, неодолимо скатываешься в увядание и разрушение, чтобы затем, пройдя этап болезненных трансформаций, попробовать всё заново, — и так бесконечно?..

Но, похоже, не понимать смысла этого странного аттракциона — это естественная часть того состояния, когда наша душа «приравнена к материи», т.е. воплощается в этом мире.

Да и «не всё так мрачно», ведь смысл можно придумать! 😉 И для этого есть широкий ассортимент прикольных иллюзий, которыми можно развлечь себя и привнести в жизнь некоторую осмысленность, пока сидишь в своём скафандре, коротая время в очереди на утилизацию. Правда, чересчур погружаться в них — значит увеличивать своё омрачение, механизмы возникновения которого автор подробнее исследует далее.

Имеется в виду просветлённый Мастер, обретший понимание Высшей Истины.

Т.е. невозможно.

Автор продолжает свой начатый в первой главе историей про гигантскую тыкву Хуэй-цзы сарказм в адрес представителей Школы Имён, которые любили, играя словами и оттенками смыслов, «доказывать» различные парадоксальные утверждения, к которым относится и высказывание Хуэй-цзы «сегодня отправился в Юэ, а приехал туда вчера».

Свою субъективную реальность, картинку в своей голове, порождённую умом на основании имеющихся в нём понятий и убеждений, мы считаем чем-то реально существующим, будучи уверены, что мир действительно таков, каким мы его себе представляем.

Моя субъективная реальность, в которой вроде как существовал и Великий Юй, — насколько она реальна? То, что узнать это у нас нет никакой возможности, как видим из этой игры слов, люди понимали ещё задолго до «Матрицы».

Это фраза может показаться странной. Ведь мы привыкли считать, что реальное и подлинное и есть отражение Высшей Истины — того, как всё есть «на самом деле», — в противоположность иллюзиям, самообману и всевозможным лживым вымыслам. Но в данной фразе автор почему-то отделяет Высшую Истину и от реального и подлинного, ставя его в один ряд с иллюзорным и вымышленным.

Послание тут в том, что воспринимаемая реальность не даёт представление о Высшей Истине, а, наоборот, есть своего рода ширма, скрывающая от нас суть вещей. Эта ширма создаётся нашим умом (ведь мы воспринимаем мир так, как позволяют нам возможности нашего сознания) и потому, хотя и ощущается предельно реальной, по своей природе иллюзорна. Поэтому реальное и иллюзорное и поставлено в один ряд, ведь, по сути, в этом мире между ними нет особой разницы: воплотившись в материальном теле и утратив связь с Высшей Истиной, человек живёт в реальности, являющейся иллюзорной, и пребывает в иллюзиях, формирующих его реальность.

Слова любого учения апеллируют к нашему уму, пребывающему в «реальности» собственной ограниченных представлений и являющемуся той самой ширмой, что скрывает Высшую Истину. Так что передать Её словами и понять умом невозможно, о чём без обиняков сказано в первой строке первой главы «Дао Дэ Цзин». Поэтому, как сказано во второй главе, Мастер не пытается забивать ум всевозможными «истинными» доктринами и «правильными» принципами, но через личный и больше через надличностный опыт медитативных состояний постигает то Настоящее Учение, которое ничего не проповедует, а потому и приходит к прозрению.

Т.е. то, что мы не видим, обусловлено нашей собственной точкой зрения; но и наша точка зрения такова, потому что мы что-то не видим.

Современным языком это можно было бы сформулировать так: «Это теория имманентной двойственности восприятия материального мира».

Проиллюстрирую это на примере: стоя у подножия горы, вы видите лишь одну её сторону, но другую, противоположную, вам не видно. При этом то место, откуда вы смотрите на гору, и определяет, что именно вам не видно, или, словами автора, «другое происходит из такого», т.е. то, что мы не видим, обусловлено нашей собственной точкой зрения.

Такова природа восприятия реальности: всё имеет неведомую нам обратную сторону («нет такой вещи, которая не была бы другой, чем мы её видим»). И именно личное нахождение в материальном мире рождает эту двойственность: так, если бы вы решили изучать гору не в реальности, находясь у подножья, а в сфере идей (то, что древние даосы, подчёркивая её неосязаемость, называли Отсутствием 無 (wú / у), а мы называем «информация»), взаимодействуя с неким их носителем: картой, энциклопедией, спутниковыми снимками, другим человеком и т.п., — то вы бы смогли составить представление о горе максимально полно, а не лишь об одной её грани, как это возможно находясь у её осязаемого подножия. Но, с другой стороны, в сфере идей не получилось бы почувствовать дуновение предрассветного ветерка, доносящего мягкие волны хвойного аромата от вцепившихся в скалы коренастых сосен, услышать щебет просыпающихся птиц и полюбоваться игрой света занимающейся зари на заснеженных пиках. Поэтому в первой главе «Дао Дэ Цзин» и говорится, что, пребывая в Отсутствии, узришь суть вещей, но, пребывая в Наличии, узнаешь, как они воют.

Пример с горой — это упрощённая иллюстрация того, что «другое происходит из такого», или то, что мы не видим, обусловлено нашей собственной точкой зрения. По факту же, таково свойство нашего материального восприятия — не видеть того, чего не существует в нашем уме, или, как пел классик, «каждый видит лишь то, что в нём уже есть». Ведь то, что нам кажется реальностью, есть не более чем построенная умом иллюзия или, в научных терминах, прогностическая модель, оперирующая лишь теми концепциями, что из множества тех, что вообще доступны человеческому восприятию, попали в обучающую выборку конкретного индивида.

И у такой жизни, кстати, есть свои бонусы — см. Главу 7 «Дао Дэ Цзин».

Современным языком: отражают ли индивидуальные представления о том, что так, а что не так, объективные свойства некой общей Реальности, или это не более чем атрибуты иллюзорной реальности моего ума?

Т.е. где нет определённости так это или не так или, по-другому, взаимоисключающие состояния существуют одновременно.

Кстати, там живёт воссоединившийся с Дао кот Шредингера и вообще много чего интересного. Туда и надо стремиться, а вся здешняя определённость — это для школоты 😜

Определённость относительно того, как всё есть, является субъективной, когда, воплотившись в материальной реальности, душа посредством ума и органов чувств получает определённое восприятие мира для реализации своей задачи. Когда же, как в Дао, нет личной воплощённости, то нет и определённости. Это в чём-то подобно человеку, спящему без сновидений: в его сознании существуют бесчисленные варианты возможных снов, но нет никакой картинки, определяющей реальность. Реальность и определённость появятся, лишь когда сознание, выбрав один из сценариев сна и свою роль в нём, начнёт проживать его.

Если же не углубляться в эти космологические абстракции, то «ось Дао» — это метафора для того, кто, подобно Дао, позволяет существовать вокруг себя бесчисленному множеству индивидуальных реальностей, заключающих в себе собственные варианты «правильного» и «неправильного», но использует всё это, включая и собственную, данную ему по судьбе иллюзорную реальность, «для того чтобы прийти к прозрению» — т.е. для духовной практики.

Здесь автор опять иронизирует над представителями Школы Имён. Что палец — это не палец, а белая лошадь — это не лошадь, с помощью изощрённых словесных построений, используя неявные допущения и оттенки смыслов, «доказывал» Гунсунь Лун — ученик Хуэй-цзы.

Впрочем, не стоит думать, что так развлекались лишь древние дурачки. Сейчас, например, тоже есть те, кто доказывает, что война — это не война, или что русский человек — это не человек. Но древним было сложнее: до изобретения ChatGPT (языковых моделей ИИ) жонглировать понятиями приходилось учиться самому.

Однако послание тут совсем о другом. Всё мироздание или один палец, вся тьма вещей или одна лошадь в своей природе одинаково иллюзорны и формируют лишь декорации для жизни, но не определяют её содержание.

Подобно тому как игрушечные солдатики формируют контекст, позволяющий сознанию погрузиться в «реальность» военного сражения, чьё содержание и колорит в большей степени зависят от силы сознания играющего в солдатиков ребёнка, чем от того, насколько реалистично они сделаны, — так же содержание и колорит нашей жизни в большей мере определяется нашей внутренней наполненностью, а не внешней мишурой, исследовать которую или искать в ней смысл всё равно что спорить, насколько метко «стреляет» игрушечный солдатик.

Впрочем, как и всё, это дело индивидуального вкуса к жизни: кому-то, как господам из Школы Имён, интересны «пальцы», и это нормально.

Кто с этим не согласен и скажет, что Земля ведь не была плоской, когда люди считали её таковой, просто не понимает, что «нет никакой ложки». Вещи для нас существуют лишь в виде ментальных концепций в нашей голове, а эти последние формируются исключительно информационным полем, в котором мы находимся. Ведь именно наличие понятий создаёт все вещи, давая уму шаблоны интерпретации сенсорной информации, основывающиеся на уже имеющейся в нём сетке понятийных категорий, и существуют ли эти вещи где-то ещё, кроме как в нашей голове, не знал даже святой Юй 😉

«Обыденность» здесь с большой буквы, потому что подразумевается великая Обыденность Пути, о которой писал ещё Лао-цзы (см., например, Главы 41, 53 «Дао Дэ Цзин»), а не мелочная суета мирской повседневности. И немного расшифровать это понятие можно таким, более конкретным, переводом второй части абзаца:

И лишь проницательный понимает, что всё представляет собой единый организм, и потому не стремится лишь пользоваться им, а просто пребывает на своём обычным месте. Ведь, будучи там и выполняя свои обычные функции, человек сам используется [Мирозданием]. Используясь, он включается [в это функционирование Единого Целого, выполняя отведённую ему роль]. И в этом качестве он обретает [свой Путь и всё, что ему нужно для выполнения своего предназначения]. А коли обрёл [это], разве нужно что-то ещё?

«Пребывать на своём обычном месте», «выполнять свои обычные функции» не означает подавление своих желаний достичь большего, а означает, не привязываясь к результатам, старательно делать своё дело, в том числе и по реализации своих устремлений, — ведь они тоже часть того контекста, куда поместила человека судьба.

Другое дело, что часть из них априори не соответствуют Общему Замыслу, а значит никогда не реализуются. И, чем осознанней человек, чем меньше он подпадает под власть своих амбиций и иллюзию того, что он сам способен чего-то достичь, тем проще ему прийти к Пониманию, какие из его устремлений реализуемы и являются частью его предназначения, а какие — лишь пустые фантазии распалённого желаниями эго.

Пусть даже на уровне ума человек попытается убедить себя, что «я лишь капля Божественного Океана», «меня нет, всё есть Бог» или в чём-то подобном, эгоистические желания всё равно будут рождаться в глубине его сердца. «Именно так всё и устроено», ведь эгоистическое мировосприятие — это встроенная функция нашего скафандра индивидуальности, и просто отключить её, внутри его «реальности» уверовав в некую идею, невозможно.

И пока человек в ней находится, именно эта «реальность» будет определять его восприятие мира, а мотивы его эго — зачастую даже неосознаваемые — будут придавать любой ситуации неизбежную субъективную окраску абсолютно так же, как у тех обезьян, воспринимавших слова дрессировщика через призму своего желания получить сразу как можно больше.

Если после этих слов ваш внутренний «праведник» и «альтруист», давно «проработавший своё эго», начал бушевать, то прочитайте их как-нибудь так, чтобы они его обрадовали 😉

Метафора, означающая, с одной стороны, умение расслабиться и принять волю Неба, как умеет это глина, принимая любую форму под руками мастера, а с другой — внутреннюю гармонию с Естеством.

Подобно тому как на гончарном круге центробежная сила и усилия гончара находят баланс в виде изделия нужной формы, так и Мастер, будучи в гармонии с собой и миром, не тратит силы души ни на внутреннюю борьбу, одни устремления подавляя, а другие культивируя и тем самым привязываясь к соответствующим ожиданиям, ни на противодействие внешним факторам, а позволяет этим двум этим силам — внутренним устремлениям и внешним ограничениям — прийти в состояние естественного равновесия так, как это задумано свыше.

В этом выражении есть и другая аллегория: внутренняя пустота и идеально круглое сечение того сосуда, что создаёт Небесный Гончар, — это образы духовного совершенства, чистоты, беспристрастности и подобия в этом Небу (в символике древних китайцев имевшему круглую форму). Ведь в процессе трансформации человека на «гончарном круге Неба» уходят все личные перекосы и привязанности, сердце опустошается от мирских устремлений и страстей, и практикующий становится просто «пустым сосудом Совершенной Истины», что всё вмещает, но ничего в себе не держит.

Это значит, что Мастер, с одной стороны, хотя и не пытается с помощью любых иллюзорных доктрин подавлять своё естество, однако соотносит свои проявления с тем, что считается правильным и неправильным в том социальном контексте, куда поместила его судьба, внешнее соответствуя Системе. Но при этом внутренне отдает себя в руки Небесного Гончара, способного вылепить из него Великий Сосуд, и стремится быть материалом для Него, а не для Системы, желающей сделать из каждого ночной горшок.

Ведь «правильное» и «неправильное», «хорошее» и «плохое» — это наше субъективное восприятие вещей, а не их изначальные свойства.

Видимо, имеется в виду, что если бы люди не завидовали бы таланту, то у Чжао Вэня, вероятно, и не было бы мотивации его совершенствовать.

Надо полагать, что некий Чжао Вэнь прославился, занимаясь своим любимым делом — игрой на цине. Именно это люди и считают жизненным успехом, в то время как вести непритязательную жизнь и выполнять свои обычные функции они считают полным провалом. Но это лишь наше личное восприятие, а с точки зрения Мироздания все наши «успехи» и «провалы», как и мастерская игра на цине Чжао Вэня, — это часть Общего Замысла, звучание Небесной Флейты. И есть ли в них наша вина или заслуга, как есть ли заслуга Чжао Вэня в наличии у него таланта к игре на цине и в том, что он смог этим прославиться, это ещё вопрос.

Автор иронизирует над «философствованиями» Хуэй-цзы, оформленными затем его учеником Гунсунь Луном в виде эссе «Рассуждение о твёрдости и белизне» 堅白論.

Хотя играть на цине, выстукивать мелодию палкой или, сидя под деревом, нести философский бред — это не бог весть какие достижения, эти три уважаемых человека, несомненно, могут считаться успешными, ибо они прославились, имели учеников и сведения о них попали в анналы истории. Но Мастер не стремится к этому сомнительному «успеху». Его наличие или отсутствие он принимает как естественный ход вещей, устремляя все свои помыслы не на то, чтобы стать контентом для туалетного чтива обывателей, а на то, как использовать всё данное ему Небом, чтобы обрести Дао.

Наши представления о том, что соответствует истине, хотя и различны, но все обычно имеют под собой непротиворечащие реальности объяснения. Так что же заставляет нас выделять и верить в одни и отвергать другие?

…и так можно продолжать бесконечно.

Наш язык, где любое понятие выразимое словами не заключает абсолютного смысла, ещё более иллюзорен, чем та реальность, которую мы пытаемся с помощью него описать. Так что, как демонстрирует автор в предыдущем абзаце, пытаться познавать Мироздание изнутри с помощью наших расплывчатых смысловых категорий: «наличие / отсутствие», «бытие / небытие», «большой / малый», «быстро / долго» и т.п. — пусть даже увлекательно, но по сути так же бесполезно, как пытаться понять устройство телевизора на основании того, что показывают на экране.

Здесь автор использует даосскую космологическую доктрину из 42ой главы «Дао Дэ Цзин»: «Дао породило Единое, Единое породило Два, Два породило Три, Три породило тьму вещей», чтобы проиллюстрировать возникновение тьмы концепций и уймы разнообразных представлений о мире.

«Единое и язык — это уже Два». В контексте вышеупомянутой доктрины, где Два — это дуальность, т.е. возможность восприятия отличных друг от друга противоположностей, данная фраза, с одной стороны, означает, что Реальность и наши представления о ней, выразимые с помощью языка, — это априори две разные вещи. А с другой стороны, лишь имея возможность отделить объект от его описания (т.е. способность воспринимать информацию об объекте без необходимости восприятия самого объекта), и можно создать основанную на абстрактных понятиях систему представлений о мире, о чём автор и говорит далее.

«Эти Два порождают ещё одно — это Три. И если так продолжать, то в том, что получится, даже всё тщательно упорядочив, и то не добраться до сути, а уж тем более если рассматривать всё вместе». Три — это Единое как воспринимаемые нами свойства Реальности, язык с существующими в нём смысловыми категориями и третье — механизм их взаимодействия, т.е. возможность соединять первое и второе в различных комбинациях (ведь каждый воспринимает мир немного по-своему, и языковое выражение воспринятого тоже зависит от индивидуальных и социокультурных особенностей). Вот и получаем, что «Три порождает тьму вещей», т.е. бесчисленное разнообразие концепций и представлений, во всём множестве которых уже не разобраться, пытаясь добраться до изначального Единого и отделить голую Реальность от наложенной на неё сетки абстрактных смысловых категорий, в которых мы её воспринимаем, — так же как серую краску не разделить обратно на чёрную и белую.

Тот же, кто не может принять, что «нет никакого следования, просто так есть и всё», и, оперируя иллюзорными концепциями в своей голове, пытается понять, как из одного следует другое, по сути просто галлюцинирует, как языковая модель плавая в своих синтетических понятиях, но, впрочем, имея при этом шанс, если повезёт, удостоиться Нобелевской премии, а если не очень — то койки в психушке.

Барьер, отделяющий мир, каким мы его воспринимаем в виде ментальных концепций и языковых категорий и с их помощью можем описать, от Истинной Реальности Дао.

Язык есть множество лингвистических категорий, описывающих Единое посредством деления и классификации. Но они всегда опираются на субъективное восприятие реальности и потому несут потенциал для неоднозначной трактовки и разногласий. И как левое и правое всегда субъективны, так и остальные приводимые автором примеры иллюстрируют субъективность и расплывчатость языковых понятий.

Вдобавок, набор имеющихся в нашем распоряжении языковых категорий качественного ограничен свойствами той реальности, в которой мы существуем, — даосизм, например, выделяет всего восемь базовых категорий, см. следующий комментарий, — что и создаёт этот барьер невозможности описать словами что-либо, за пределы этой реальности выходящее, например, Дао.

«Восемь свойств» — это восемь триграмм, суть восемь базовых категорий материального мира или, также можно сказать, восемь видов энергии, которые в соответствии с изложенной в «И Цзин» («Книге перемен») даосской концепцией мироустройства определяют все происходящие метаморфозы. Эти восемь триграмм и создают тот барьер, про который говорит автор, формируя наше восприятие мира на базе ограниченного набора первичных категорий.

По-другому этот барьер называют «Великий предел» («Тайцзи» 太極) — некий встроенный механизм, ограничивающий наше восприятие и, как следствие, наши возможности базовым набором из 8 триграмм, за которым лежит беспредельное (по-китайски «Уцзи» 無極), т.е. не вписывающееся в любой ограниченный набор категорий, Дао.

Всё это проиллюстрировано на классической даосской схеме Тайцзи: круговорот энергий Инь и Ян, символизирующий вечный цикл перемен в материальном мире, снаружи ограничен барьером восьми триграмм.

Для читателя, знакомого с символикой восьми триграмм, приведу расшифровку использованных автором образов:

• «левое» — это триграмма Ли (☲) «Огонь»; расположена слева на схеме триграмм Прежнего Неба; символизирует свет и вообще «светлую сторону Силы» — всё то, что кажется правильным и возвышенным;
• «правое» — триграмма Кань (☵) «Вода»; расположена справа на схеме триграмм Прежнего Неба; образ энергии Инь, всего тёмного, мутного и низменного;
• «нравственность» — триграмма Кунь (☷) «Земля»; символизирует доброту, гуманность, заботу о ближнем;
• «праведность» — триграмма Цянь (☰) «Небо»; символизирует чистоту помыслов, духовное совершенство, беспристрастность, отрешённость от мирских устремлений и сантиментов;
• «разделение» — триграмма Сюнь (☴) «Ветер»; смысл аллегории здесь в том, что ветер проникает в мельчайшие щели, тем самым разделяя целое на части, при этом не различая того, на что он воздействует: одинаково выветривая породу, разнося песок на отдельные песчинки во время песчаной бури или превращая воду в водяную пыль во время шторма; поэтому эта триграмма символизирует анализ, когда целое разделяется на части, и вообще любую научно-исследовательскую деятельность, где для адекватности результатов необходима объективность;
• «разграничение» — триграмма Дуй (☱) «Топь»; здесь об объективности речи уже не идёт, и Дуй символизирует споры, в которых можно утонуть в попытках разграничить «истинное» и «ложное», «правильное» и «неправильное»;
• «соперничество» — триграмма Чжэнь (☳) «Гром»; символизирует решительные, резкие, оглушающие и сбивающие с толку действия, направленные на достижения превосходства;
• «борьба» — триграмма Гэнь (☶) «Гора»; символизирует долгий и упорный труд для достижения великого результата.

Ср. с Главой 5 «Дао Дэ Цзин».

Ибо у такого человека нет превалирующих корыстных интересов, которые раньше приличествовало прятать, проявляя скромность.

Пять вещей, о которых идёт речь, это:

• Великий Путь — всепронизывающий принцип мироустройства, задающий как общие тенденции развития всего человечества, так и личный путь духовного развития конкретного человека;
• великая суть или, буквально, «великое различение» — понимание, как жить, что правильно, а что нет;
• великая гуманность — умение нести людям Благо;
• великое целомудрие — бескорыстие и чистота помыслов;
• великая смелость — смелость отпустить свои иллюзии и довериться Высшему.

Но их невозможно постичь с помощью знания или научиться им от ума, сколько бы обыватели ни пытались сделать это, следуя «пустому трафарету» расхожих представлений о них в своих нелепых потугах соответствовать надуманным идеалам.

У этой фразы есть и другое прочтение: «Знать, как пребывать в том, что непостижимо, — вот вершина знания». И если первое говорит о цели духовной практики, то второе раскрывает процесс её достижения: учиться выходить за пределы концепций и мыслеобразов ума, чтобы прикоснуться к Тому, что не может быть ими выражено и потому непознаваемо в рамках обычного материального мировосприятия.

Игра слов. Иероглиф 注 (zhù / чжу) ‘вливать’ так же означает ‘направлять [внимание]’, соответственно, в контексте описания качеств Мастера эта фраза означает: «внимай ему — он не возгордится».

Знание и понимание Мастера приходят как бы из ниоткуда, рождаясь как свет из глубины сердца.

Шунь здесь явно иронизирует, ведь в легенде про десять солнц их нестерпимый свет и жар были для людей мучением и они даже были вынуждены обратиться к легендарному лучнику Хоу И, чтобы тот своими стрелами сбил девять лишних солнц и нормализовал ситуацию. Соответственно, Шунь намекает, что варварам не обязательно пойдёт на пользу, если Яо вздумает нести им свет добродетелей и пойдёт с войском причинять им добро. Нестерпимый «свет» от явно или даже насильственно насаждаемых «добродетелей» — это совсем не тот Сокрытый Свет, о котором говорится выше.

Мы живём в иллюзорной «реальности», созданной собственным умом и отражающей лишь тот срез множества бесчисленных вариантов возможного, который укладывается в рамки возможностей нашего сознания и уже существующих в нём представлений. И эта построенная умом иллюзия и есть то, что мы считаем реальностью. Того, в чей иллюзии главенствует «научный подход», и потому его не убеждают в вышесказанном ни, возможно, кажущиеся несколько банальными в своей простоте приводимые Ван Ни ниже примеры, когда реальность вроде бы одна, но в «реальностях» разных существ она разная, ни, может быть, несколько шапкозакидательский лозунг всевозможных коучей, что «ваше сознание формирует вашу реальность», ни, в конце концов, собственная рефлексия, отсылаю к подтверждающим это современным исследования в области нейрологии восприятия.

И вот для всех нас, живущих каждый в своей «реальности», существует ли некая общая, реальная Реальность, — вот о чём спрашивает Щербатый в своём первом вопросе. Впрочем, не только Ван Ни не знает, что на него ответить: современная квантовая физика, например, тоже пока не дала внятного ответа на вопрос, существует ли реальность без наблюдателя.

Этот вопрос Щербатого может показаться несуразным, поскольку вроде бы уже содержит в себе ответ. Но всё несколько тоньше.

Знание — это по сути внутренняя модель реальности, помогающая живому существу прогнозировать происходящее и адаптироваться к жизни в этом мире. Человек, в отличии от более низших существ, имеет некую степень свободы в корректировке этой модели — то, что мы называем способностью к осознанному обучению.

И эта предсказательная модель нашего знания в целом неплохо работает даже с вещами, о которых мы не знаем, помогая нам выживать в имманентной неопределённости этого мира. Но об этих вещах мы по крайней знаем, что мы о них не знаем, — это так называемые known unknowns, т.е. нечто, о чём мы имеем представление, просто не обладаем полнотой информации.

Но есть ещё unknown unknowns — то, о чём мы не знаем и даже не подозреваем, что оно существует, нечто, о чём у нас вообще нет представлений, что полностью выбивается из нашей картины мира и не может быть выведено из предыдущего личностного опыта.

И если для ещё только познающего мир ребёнка столкнуться с unknown unknown, с тем, что до встречи с ним он не мог себе даже вообразить, вполне нормально и даже прикольно, то в зрелом возрасте, когда вроде бы во всем разобрался и точно знаешь, что бывает, а чего — нет, встречи с этими «черными лебедями» уже реально напрягают. Видимо, поэтому люди так упорно и стараются не замечать то, что не вписывается во вбитую им в голову картину мира.

Впрочем, люди творческие, наоборот, ищут их. Ищут у себя в голове, когда пытаются родить какой-то гениальный, не имеющий аналогов в прошлом «креатив». И именно такие идеи, не выводимые из прошлого опыта, озарение и постижение того, что не знает наш ум, обученный на том, с чем мы уже сталкивались, зачастую и становятся тем фактором, который, запуская инновации и меняя парадигмы, в глобальном масштабе направляет развитие человечества, нередко при этом действительно порождая «чёрных лебедей» — непредсказуемые общественные трансформации и катаклизмы.

И вот Щербатый решил выяснить, может быть, Ван Ни посредством практики Дао получил доступ к такому, по сути потустороннему, Знанию и теперь может прогнозировать события, которые невозможно предсказать в рамках знания обычного, основанного на имеющемся опыте. Или, может, научился по собственной воле плодить не имеющие аналогов в прошлом креативные идеи похлеще, чем, как теперь считается, делали это Никола Тесла или Стив Джобс.

Здесь Щербатый на основании двух первых ответов Ван Ни делает нетривиальное и достаточно смелое заключение и просит Ван Ни его подтвердить. Попробую пояснить возможную логику, стоящую за сделанным Щербатым выводом.

Как следует из первого вопроса Щербатого и ответа на него, знание не есть модель Реальности, выводимая из её объективных свойств (существование которых для нас непостижимо), а лишь индивидуальная прогностическая модель, сформировавшаяся на основе жизненного опыта и врождённых особенностей человека (или, более широко, индивидуальной природы живого существа). При этом, не имея непосредственного доступа к «голой» Реальности, а взаимодействуя с ней через интерфейс нашего сознания, в своих возможностях познания Мироздания мы и ограничены этим интерфейсом, воспринимая лишь то, что он нам показывает.

Муравьи живут в своём мирке травинок и козявок, пребывая в счастливом неведении о том, что происходит за его пределами, но при этом, вероятно, считают себя «венцом Творения», ведь они имеют общественное устройство, могут разводить скот, передавать информацию, строить сложнейшие сооружения, и каждый зверски силён и, как Нео, может без вреда для здоровья прыгать с «небоскрёбов». Вот так же и не исключено, что то, что мы воспринимаем как Мироздание, — это такой же маленький мирок в контексте всего Творения, полностью познать которое человеческим сознанием так же невозможно, как муравью, каким бы умным и духовно развитым он ни был, никогда не постичь реальность, в которой живут люди. И пусть даже он, размышляя над своим муравьиным парадоксом Ферми, почему более развитое сознание в виде продвинутых муравьёв с других планет до сих пор не вышло с ним на контакт, в задумчивости заползёт на экран вашего смартфона и тем самым непосредственного соприкоснётся с порталом в реальность более развитого сознания, в его восприятии это будет не более чем «случайно» (вследствие Большого Взрыва, как утверждают учёные муравьи) созданной природой гладкой и жирной поверхностью.

Или другой пример: если экран этого телефона не такой гладкий и жирный, потому что это старый кнопочный телефон, с которым вы только что вернулись из удалённого монастыря, где последние 15 лет занимались медитацией, то у него наверняка нет модуля Wi-Fi, как и вы не знаете, что это такое, ведь раньше по телефону только звонили. А значит сеть Wi-Fi, пусть даже она существует в реальности вокруг вас и даже внутри вас, для вас непознаваема, будучи для вас unknown unknown — тем, о чём вы не знаете и даже не знаете, что не знаете.

И поскольку, как следует из второго вопроса Щербатого и ответа на него, человек не знает гарантированного способа узнать то, о чём он даже не догадывается, или породить идею, не выводимую из прошлого опыта, — всё происходит как-то само, в виде озарения, прозрения, стечения обстоятельств и т.п., но не по собственной воле, — то в вопросе познания Мироздания человечество подобно путникам, сидящим в ночи у огня в полном неведении, что там за пределами круга, освещённого костром их коллективного знания, и просто ожидающим, когда какой-нибудь жучок или зверушка вползёт в этот круг из тьмы Неизведанного, чтобы разглядеть его, насколько позволяет свет костра, и приобщить это явление к имеющемуся знанию о том месте, где они оказались. Так в примере с Wi-Fi, если как-то извне вам придёт «потустороннее» знание, противоречащее всему имеющемуся опыту, например, кто-то расскажет, что теперь по телефону можно не только звонить, теперь в них можно жить, то это станет ключевым моментом рождения знания, переведя сеть Wi-Fi из сферы unknown unknowns в сферу known unknowns — того о чём вы знаете, но просто пока не разбираетесь. А дальше, когда не зависящие от вас факторы — озарение или стечение обстоятельств — помогли родиться знанию, выпестовать его, т.е. разобраться, сделав пригодным для применения, — относительно простая техническая задача, после успешного решения которой ваша сфера known knowns, т.е. реальность, в которой вы ориентируетесь благодарю свету вашего знания, станет немного шире.

Ну а почему этот мало-помалу раздвигаемый человечеством круг знаний о материальном мире Щербатый в этом третьем вопросе не склонен считать знанием? Может быть, раньше, когда знание было уделом одиночек, и можно было бы говорить о его субъективности, о предвзятости личной экспертной оценки, на что намекает далее Ван Ни. Но сейчас-то, когда индивидуальное знание, в течение веков накапливаясь в виде формализованных моделей и теорий, стало общим научным достоянием и даже доступно в виде моделей искусственного интеллекта, в ряде областей уже превосходящего человеческую экспертизу за счёт того, что у человека нет технической возможности пропустить через себя и удерживать в активной памяти такой объем данных (по сути, жизненного опыта), на котором можно обучить искусственный интеллект. Т.е. благодаря научно-техническому прогрессу этот костёр коллективного знания давно уже превратился в мощный прожектор, который хотя и не может, как солнце, осветить всё и дать нам полное понимание о том месте, где мы находимся, но света которого вроде бы за глаза хватает, чтобы достаточно комфортно устроить свой быт на освещённом им пространстве.

А дело в том, что мы заведомо не знаем, как глубока кроличья нора, т.е. насколько глубоко те факторы, о которых мы не имеем представления (из сферы unknown unknowns), вплетены в нашу жизнь и определяют её. Например, можно сказать, что паук обладает знанием о том, как плести паутину, и благодаря ему обеспечивает своё существование. Но придёт уборщица и сметёт его паутину, хорошо ещё если не вместе ним, предрешив ему пройти через период «жизненных лишений», пока он, голодая и мучаясь, будет плести новую. Тряпка в руках уборщицы — это и есть для паука тот фактор из сферы unknown unknowns, который существенно определяет его жизнь, но, даже непосредственно столкнувшись с ним, паук в силу естественной ограниченности своего сознания никак не сможет его осознать и включить в прогностическую модель своих знаний о мире. Однако факт разрушенной паутины — это то, что он может осознать и попытаться с этим «поработать». Возможно, он решит, что плёл паутину недостаточно старательно, и она поэтому «отвалилась». Или что в условиях сильных ветров (чем в сознании паука, возможно, предстанет взмах руки уборщицы) надо использовать другой, специальный способ плетения, чтобы паутину не срывало. Или, если он склонен к метафизике, будет думать, что сделал что-то не так в прошлой жизни или получил детскую травму, и теперь его паутина постоянно отваливается, и он вынужден тяжело трудиться, но не может добиться успеха в жизни, и ему надо что-нибудь активизировать, проработать, переосмыслить или поучиться жизненному успеху у известных осознанных пауков, чья паутина почему-то не отваливается, а они просто ведут красивую жизнь, плетя свои сети и завлекая в них мух лишь силой своего намерения.

Так и в жизни людей при всём кажущемся всемогуществе научно-технического прогресса есть факторы, существенно определяющие нашу жизнь, которые пока или в принципе не могут быть учтены в наших прогностических моделях. И не потому, что, мол, просто пока наука до этого не дошла, а в будущем обязательно дойдёт, — нет, это не гарантировано, ибо знание о том, что нам неведомо, нам не принадлежит, и его рождение — это всегда предопределённое свыше прозрение или стечение обстоятельств (а те, кого считают гениями, — это лишь акушеры, принимающие его роды). А какие-то факторы, определяющие нашу жизнь, вообще не могут быть нами осознаны в силу естественной ограниченности сознания, так же как пауку никогда не понять мотивацию уборщицы. И хотя мир в большинстве аспектов кажется нам вполне понятным и предсказуемым, но это не мир, а его урезанная проекция, построенная нашим сознанием исходя из его возможностей, а что происходит за её пределами и как это влияет на нашу жизнь, нам так же неведомо, как ползающему сейчас у меня по столу муравью неведома логика моих движений мышкой, которые, не исключено, могут ненароком положить конец его ползанию. Т.е. с помощью материального знания мы не можем и никогда не сможем объяснить природу вещей, тогда какое же это знание?

Накапливать материальное знание и думать, что с помощью него мы лучше понимаем принципы мироустройства, — это тоже самое, что пытаться понять устройство мобильного телефона, лазая по меню. Да, вы узнаете какие-то простые закономерности, типа по нажатию этой кнопки открывается такое-то приложение, освоите разные функции, сможете настроить его под себя и поставить красивые обои, но так никогда не узнать внутренние, скрытые от глаз пользователя принципы работы. Просто потому, что эти принципы нельзя выявить, экспериментируя с интерфейсом, который телефон предоставляет пользователю.

Так и материальное знание даёт нам возможность лишь слегка подправить окружающие нас декорации, научиться пользоваться этим миром, лучше подстроить его под себя, но не постичь лежащие в основе принципы мироустройства, как бы мы ни экспериментировали с теми возможностями мироздания, что доступны нам через интерфейс нашего сознания.

А вот расширение этого интерфейса, т.е. наращивание возможностей сознания для постижения незримых, но существенно определяющих нашу жизнь факторов и принципов мироустройства, — вот путь познания Реальности. И духовная практика — инструмент для этого. Ведь Мироздание и мы как его часть суть Единое Сознание, которым и определяются все принципы, стоящие за функционированием материального мира. И чем глубже мы постигаем это Сознание, тем глубже ощущаем эти принципы, пусть даже не всегда имея возможности выразить их в терминах современной научной парадигмы, ограниченной лишь материальными категориями.

Можно сказать, что сознание живого существа развивается, когда увеличивается количество факторов, которые оно может осознать, постичь законы, по которым они действуют, и в итоге научиться их прогнозировать. Так, если бы наш злосчастный паук мог осознать фактор уборщицы и стал бы плести паутину там, где она не может её увидеть, мы бы сказали, что он обладает более развитым сознанием, чем те пауки, которые не учитывают этот фактор.

И мы, в отличии от паука имея возможность управлять своим вниманием, можем сознательно способствовать этому развитию, когда пытаемся выйти за пределы ума, навязывающего нам восприятие мира в виде сетки существующих в нём концепций, тем самым получая возможность ощутить и осознать то, что до этого просто не воспринимали. Так происходит, например, когда человек вынужден полагаться на интуицию: его сознание, не находя решения в рамках имеющихся моделей накопленного знания, пытается выйти за пределы всех ментальных концепций и ощутить хотя и не выразимые в их терминах, но существенно определяющие логику происходящего факторы. Ведь живое существо — это часть Единого Сознания, запечатанная в «реальность» индивидуального восприятия, а значит, выходя из этой «реальности» своего ума, мы естественным образом воссоединяемся с Единым Сознанием и Его всеобъемлющим Знанием — и так обретаем понимание, не объяснимое в рамках наших ментальных моделей, или рождаем идеи, не выводимые из имеющегося знания.

Вот почему в восточных учениях медитация считается обязательной практикой духовного развития, т.е. развития сознания. Ведь, успокоив мыслительную деятельность ума, наше сознание может воспринять обычно скрытую за потоком мыслей пустоту Единого Сознания, которая потому и кажется пустой, что в нашем сознании пока нет ментальных концепций, способных выразить в виде мыслеобразов то, чем эта пустота наполнена.

Если же всё время сидеть взаперти в собственном уме, то сознание не будет развиваться (в том смысле, о котором я говорю выше), а зачастую, наоборот, будет деградировать, становясь всё менее чувствительным, теряя способность воспринимать незримые факторы и ощущать тонкие закономерности.

И мы видим это на примере современного общества. Пусть даже сложность той реальности, в которой сегодня способен ориентироваться человеческий ум несоизмерима с тем, что было, например, лет 100 назад, однако способность людей к восприятию тонкого, наоборот, неуклонно снижается. Просто потому, что у нас теперь нет стимула её тренировать: количество доступной информации таково, что нет резона искать что-то за пределами ограниченной реальности ума, где и так «неплохо кормят» интересным контентом, а знание так обширно и готово по нажатию кнопки убедительно обосновать реальность любой иллюзии коллективного сознания, что все уже и забыли, что такое слушать интуицию.

А насколько же более развитым по сравнению с современными людьми было сознание древних — например, мастеров, стоявших у истоков различных восточных учений, таких как йога, аюрведа, традиционная китайская медицина, даосские энергетические практики (то, что сейчас называют «цигун»). Они ощущали многие тонкие факторы, определяющие функционирование человеческого организма, понимали их взаимосвязь и умели регулировать их посредством психофизических упражнений, питания и натуральных лекарственных средств. Законы циркуляции энергии (праны / ци) в теле человека, определяемые его устройством как вида (энергетические меридианы), индивидуальными особенностями (энергетическая конституция), природными метаморфозами (движение Солнца и Луны), были лишь самыми базовыми из этих факторов, но сознание современного человека уже давно утратило способность их ощущать, а из языка постепенно уходят соответствующие понятия — поэтому и приходится называть ци китайским словом 氣 (qì), ведь аналогичный смысл слова «дух» в русском языке уже практически забыт. Так, может, всё то, что мы сейчас считаем дремучими суевериями, есть просто факторы, которые наше сознание уже разучилось ощущать, а для людей древности это было обычной повседневностью?

Но интенсивно развивающееся знание не даёт нам заметить постепенную деградацию собственного сознания, создавая иллюзию прогресса человечества в целом, а значит, вроде как и меня как его немаловажной части. Тем более что способность адекватно оценивать уровень своего развития страдает одной из первых, ведь саморефлексия — это тоже восприятие тонкого, того, что лежит под слоем грубых поверхностных впечатлений, которые современный человек имеет возможность ежесекундно поглощать как не в себя. Не чувствуя себя, не чувствуя других, люди лишь варятся в компоте иллюзий своего ума и живут как роботы, тупо и неумолимо пытаясь воплощать свои глючные программы. И лишь порой недоумевают, почему этот робот постоянно ломается, выгорает и не имеет счастья в отношениях. А это всё следствия неадекватности, вызванной деградацией сознания.

Но впрочем, примите это как старость. Старость человечества. В старости способности естественным образом деградируют, но это не беда, ведь работать больше не нужно. Вот и человечество уже собралось на пенсию — работать будет ИИ, — да вот только из-за деградирующего сознания и потери адекватности, старость эта будет совсем не радость, а мучением и страхом ожидания конца. Как гололёд — это страх и мучение для пожилого человек с неадекватной реакцией и атрофированными мышцам, так и нынешнее человечество с атрофированным сознанием, на ИИ-костылях знания ковыляя по скользкой дорожке своих неуёмных желаний, похоже, уже инстинктивно чувствует, что прогулка эта вряд ли закончится благополучно.

Ну а может тогда искать спасения нужно не в ИИ, а в оставленных древними мудрецами эзотерических учениях? Ведь если их сознание было настолько развитым, то оставленные ими знания, отражающие тонкие законы Мироздания, наверняка могут служить в жизни лучшим ориентиром, чем современная материалистическая наука, которая, похоже, за деревьями не видит леса. Но почему же Щербатый, производящий впечатление человека не чуждого идее духовного развития, говоря, что в материальном мире вообще нет знания, получается, отвергает и эти оставленные древними мудрецами учения, не признавая их знанием?

Для древних, которые ощущали и понимали метафизические принципы, на базе которых построены эти учения, это, возможно, и было знанием, т.е. работающей прогностической моделью, но для большинства современных людей, пытающихся применить это уцелевшее фрагментарное знание древности, но не ощущающих тонкие факторы и подспудные закономерности, это больше похоже на карго-культ.

Туземцы Океании после окончания Второй Мировой Войны пытались внешне имитировать действия американских военных, строя посадочные полосы и деревянные самолёты в натуральную величину, напяливая на себя «наушники», сделанные из половинок кокоса, и ждали прилёта транспортных самолётов, которые сбросят продовольствие и иной полезный груз, поскольку они видели, что так это работало для американцев. Так и современные люди в надежде на получение каких-то благ свыше пытаются следовать древним эзотерическим знаниям. Но поскольку развитость нашего сознание не может сравниться с сознанием тех, от кого это знание пришло, то мы и не способны до конца ощутить и осознать все принципы, заставляющие это знание работать, так же как туземцы не могли понять, какие факторы на самом деле определяют прилёт самолётов с грузом.

И если обычное знание в силу того, что мы хотя бы в какой-то мере можем осознать и почувствовать на личном опыте лежащие в его основе принципы, ещё может служить прогностической моделью, пусть и не полностью объясняющей всё происходящее с нами за счёт непостижимых нами факторов, то эзотерическое знание и духовные учения — если человек не работает над развитием сознания для постижения на личном опыте тех метафизических концепций, на которых они основаны, — становятся просто неким набором верований, совсем не факт что отражающим какие-либо аспекты Реальности.

Поэтому неважно, какими знаниями человек забивает свою голову: материалистичными или эзотерическими, — если он не пытается выходить из клетки концепций своего ума — пусть даже эти концепции имеют метафизическую окраску, — чтобы постичь Единое Сознание — вместилище и прародитель всевозможных концепций, то его сознание не будет развиваться, а значит, это не есть путь духовного развития. А знания зачастую только мешают. Не потому ли даосизм и является Учением без слов (даже несмотря на то, что количество оных в данном комментарии получилось неприлично много)?

В контексте первых двух вопросов Щербатого Ван Ни говорит, что у человека даже нет возможности удостовериться, что то, что он знает, — действительно так, а не является индивидуальным искажённым восприятием.

Ведь раз знание – в контексте первого вопроса Щербатого – есть индивидуальная прогностическая модель, опирающаяся не на объективные свойства реальности, а лишь на индивидуальную природу и прошлый опыт живого существа, то то, что верно для меня, не факт, что будет верно для других, и наоборот.

А в контексте второго вопроса – не факт, что всё работает именно так, как может объяснить моё ограниченное сознание через призму моей природы и личного опыта, а не определяется факторами, о которых я не догадываюсь или даже в принципе не способен осознать.

Так что даже в лучшем случае, когда ваш личный опыт подтверждает, что ваше знание работает, у Неба всегда есть возможность смешать вам карты за счёт факторов, находящихся за пределами вашего понимания. А что уж говорить про превалирующее сейчас в мире «знание», проверить которое на личном опыте зачастую даже не представляется возможным, и его достоверность либо является лишь предметом веры, либо «подтверждена» интерпретируемым в рамках собственных предвзятых убеждений размытым коллективным опытом тех «экспертов», кто хочет вам это знание продать.

Как априори понять, верны ли мои интуитивные ощущения и стоит ли им следовать или это просто иллюзии?

Люди не понимают природу вещей, будучи одурачены иллюзией своего знания, но любят огульно судить о том, что так, а что нет, и часто впадают в этом в крайность. Да и навязывание этого других и принуждение их следовать «правильным» идеалам тоже часто превращается в экстремизм, особенно со стороны тех, кто имеет возможность решать, что именно считается экстремизмом.

Вообще-то, Ван Ни этого не утверждал, но Щербатый сам делает этот вывод, и Ван Ни в своей последующей речи его неявно подтверждает.

Возьму на себя смелость восстановить возможную логику. Если бы Ван Ни считал, что знает, как достичь материального благополучия, то это опиралось бы на некую комбинацию, во-первых, обычного знания (материального и/или духовно-эзотерического) и основывающихся на нём принципов того, как надо жить, что так, а что нет, и, во-вторых, потустороннего знания тех факторов, которые обычными методами познания человек узнать не может, но которые существенно определяют его благополучие в этом мире. Однако, по словам Ван Ни, в первом он не желает разбираться, считая это беспорядочной галиматьёй, а второе ему тоже неведомо.

Хотя бытует мнение, что люди, достигшие определённых высот на пути духовного развития, благодаря наработанной мудрости и пониманию тонких законов Мироздания, неведомых обычным людям, могут помочь им в решении их материальных проблем, получается, что в общем случае это не так: знание нюансов материального мира, помогающее в решении проблем, их, как и Ван Ни, возможно, и не интересует вовсе, а потустороннее знание, как видим из второго ответа Ван Ни, им не принадлежит (да, они имеют к нему более свободный доступ, чем обычные люди, но возможность им воспользоваться, чтобы помочь вам, всё равно зависит от воли Неба).

Речь здесь идёт не столько об особых способностях, сколько об отрешённости от мирской суеты и медитативно-созерцательном восприятии определённой свыше череды перевоплощений и всевозможных жизненных пертурбаций в рамках каждого из них. Понимая степень предопределённости нашей жизни, люди достигшие совершенства направляют помыслы души не на то, чтобы разобраться в беспорядочной галиматье разнообразных воззрений, думая найти там знание, как достичь недостижимого или избежать неизбежного, а на постижение Дао.

Например, духовная практика, которая, вообще говоря, является бесцельной и бессмысленной, потому что её цели и смысл невыразимы в категориях материального мира. А если вы можете их для себя сформулировать, значит, вы занимаетесь чем-то странным, займитесь лучше делом 😜

Например, материальная деятельность или те общественные нормы и социальные программы, в стремлении соответствовать которым обыватели проживают свою жизнь.

Вариант дословного перевода: «после аудиенции Императора одиночное превращается во взаимосвязанное».

«Аудиенция Императора» здесь — это метафора. Символизирует достижение определённых высот в духовной практике, возможность прикоснуться к Высшей Истине и через это осознать, что жизнь, хотя и кажется моей личной борьбой за кусок хлеба и глоток счастья, на самом деле подчинена высшим, скрытым от глаз, но непреодолимым принципам и всё происходящее взаимоувязано в единый Общий Замысел. А ощущение, что всё зависит от моих действий, — это просто неотъемлемая часть сюжета этого Спектакля. Потому-то, понимая скрытые механизмы происходящего, Мастер и кажется не от мира сего, уже не желая играть в так увлекающие обывателей «Кэшфлоу», мафию и дочки-матери.

Функционирование любой сложной системы возможно, только если работа её составных частей будет подчинена общим целям и принципам, пусть даже они невыразимы в тех понятиях и категориях, что определяют реальность отдельной компоненты. Так, например, работают живые клетки, которые хотя и кажутся до определённой степени автономными, по сути подчинены законам, работающим на уровне всего организма и не объяснимым лишь внутриклеточными принципами.

Так и жизнь человека (собирающегося, к примеру, съездить в Кисловодск), будто бы управляется его собственной волей, но на самом деле подчинена более высоким и не постижимым на нашем уровне механизмам того Единого Целого, клетками которого мы все являемся.

Сон во сне — это следующий уровень иллюзий, в которые, как в сон (внутри сна материального существования), склонны погружаться люди. И с развитием технологий это погружение становится всё масштабней. Так что во сне гадать по своему сну, например, спрашивая у ChatGPT, как поступить, сейчас уже вполне нормальная практика.

Великое Пробуждение от Великого Сна — это не просто смерть, а достижение в результате духовной практики такой силы сознания, когда оно уже не может быть втянуто в иллюзию материального существования и отлипает от неё, подобно тому как в классической аллегории духовного развития лепестки лотоса, символизирующего пробуждённое сознание, не смачиваются водой обволакивающей иллюзии.

А пока человек не достиг этого, смерть не станет для него Пробуждением, а будет лишь завершением одного сна и началом нового — перерождением в новом теле.

Т.е. невозможно. Не исключено, что такая метафора, помимо просто усиления вышесказанного, намекает на закат человечества, его постепенную духовную деградацию.

То, что определяет поведение тени, находится за пределами того двумерного пространства, в котором она существует. И смысл этой аллегории автора, похоже, в том, что так же это работает и в нашей жизни: многие факторы, её существенно определяющие, лежат за пределами нашего понимания.

Одно и то же Единое Сознание видит сон, проживая опыт в различных формах жизни, в равной степени являясь и Чжуан Чжоу, и бабочкой. И хотя «между Чжуан Чжоу и бабочкой несомненно есть отличие», это лишь временная иллюзия Великого Сна материального существования, работа совершенного механизма дуальности, позволяющего Сознанию, будучи изолированным в оболочке индивидуальности, не знать замысла «противника» и потому сохранять интерес к этой игре с Самим Собой в Космические Шахматы.